Половодье

Весна в тот год была поздней, зато дружной. В три дня снег, которого навалило очень уж много, превратился в ревущие пото­ки. Спустившись по многочисленным оврагам с гор, они устре­мились вниз, и река, умолкшая на всю зиму, закованная в двух­метровую толщу несокрушимого, казалось бы, льда, в одну ночь вскрылась, пробудилась от спячки.

Громовые раскаты лопающихся ледяных громадин прокати­лись над рекой. Освобожденная от оков, она двинулась навстре­чу потокам, соединилась с ними, затопляя все, что было выше ее уровня: поляны, огороды и ближние к реке избы.

Луга превратились в моря. Там плавали не только дикие утки, но и перелетные лебеди. Последние сказочным белым видени­ем возникали на водной глади, и, зачарованный ослепительной красоты миражом, я сидел часами, наблюдая заслезившимися от волнения глазами, как эти явившиеся будто из сказки существа кружат вдали, а затем так же внезапно, как и положено призра­кам, исчезают. Снова такое видение придется ждать длинный-предлинный год. (145 слов)

По М. Алексееву

Дедушкин сад

Тропинка уводила в глубь сада. В дедушкином саду росло двадцать шесть яблонь: антоновки, грушовки, боровинка, ко­ричная и еще одна яблоня, которую мы называли липовой за то, что плоды ее по прозрачности, аромату и сладости напоминали липовый мед.

Сад был невелик, но полон укромных уголков. Кроме того, ребенком он воспринимался иначе, нежели взрослыми. Взрос­лые знали: на таком-то месте стоит коричная яблоня, на таком-то грушовка. Ребенок жил в мире крупных планов. Известен сучок на стволе, на который ставишь ногу, когда хочешь залезть на яблоню, известна шершавость ствола, изгиб, развилка, дуп­ло. У каждой яблони свои микроприметы.

А еще в саду жили пчелы. Ульи стояли слева от тропинки в зарослях вишни¹. Количества пчел из двадцати ульев хватало на старые липы, и на васильки, и на бело-розовые гречишные поля, и на лесные порубки с иван-чаем, и на разноцветье лугов, и на каждый цветок, где бы он ни расцвел. (145 слов)

По В. Солоухину

1   Ульи стояли слева от тропинки, в зарослях вишни.

Ночная сказка

Мы находились как раз на середине узкой и прямой, как стрела, лесной просеки. Стройные сосны обступали нас с обеих сторон, образуя гигантский, уходящий вдаль коридор со сводом из душистых сплетшихся ветвей. Облупившиеся стволы были окрашены багровым отблеском догорающей зари.

Вся эта ночь слилась в какую-то чарующую сказку. Взошел месяц, и его сияние причудливо, пестро и таинственно расцве­тило лес, легло среди мрака неровными, иссиня-бледными пят­нами на корявые стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох.

Тонкие стволы берез белели резко и отчетливо, а на их ред­кую листву, казалось, были наброшены серебристые, прозрач­ные, газовые покровы. Местами свет вовсе не проникал под гу­стой навес ветвей. Там стоял непроницаемый мрак, и только в самой середине его скользнувший неведомо откуда луч вдруг ярко озарял длинный ряд деревьев и бросал на землю узкую до­рожку, такую светлую, нарядную и прелестную, точно аллея, убранная эльфами для торжественного шествия. (144 слова)

По А. Куприну