Катон Старший

Мне жалко людей, которые рано перестали зерить в сказки, разлюбили зверей и птиц, забыли дорогу в детство.

Они редко припадают к незамутненному родничку далекого детства, чтобы смыть копоть обыденности, золотую пыльцу ко­рысти, разъедающую сердце, и туман самообольщения, который плотной пеленой застилает глаза. Куда охотнее люди осуждают поступки своего детства, не замечая их чистоты и цельности. Они снисходительно посмеиваются, пожимают плечами и не

пытаются разглядеть в своем детстве то первозданное, кристал­лическое состояние души, которое утратили с годами.

Это странное состояние, радостное и грустное одновременно, неожиданно увеличивает в своем значении события детских лет. И рядом со мной все чаще появляется мой школьный товарищ Семин — Марк Порций Катои Старший.

Мой друг не требовал разрушения Карфагена, и не потому, что этот прекрасный город был разрушен римлянами задолго до его рождения, просто он был добрым малым. Однако имя рим­ского цензора он носил с завидным достоинством. (142 слова)

По Ю. Яковлеву

На лесной канаве

Уже после восхода солнца, возвращаясь с глухариного тока, я шел краем глубокой канавы. Восходившее солнце золотило сосновые вершины. На мхах, под деревьями лежала седая роса, густо пахло прелой листвой и вешней водой. Радуясь солнцу, звонко распевали на деревьях дрозды, где-то на вершине осве­щенной солнцем высокой сосны, захлебываясь, ворковал го­лубь.

Необыкновенные чувства возникают в сердце впечатлитель­ного охотника в чудесный утренний час! Как бы сливаясь с окру­жавшей лесной природой, я наслаждался музыкой наступавше­го утра, чудесными красками восхода.

Глубокая лесная канава до самых краев была наполнена быстро бегущей мутной водой. Навстречу мне неслись клочья пены, течение шевелило ветви затопленных ольховых и ивовых кустов. Следя за течением, я увидел на воде желтоватое легкое перышко, очень похожее на крошечный кораблик. Чем дальше я шел по канаве, тем все больше и больше вода несла навстречу мне такие кораблики-перышки. Плывшие по воде желтоватые свежие перышки, несомненно, принадлежали самке-глухарке. (144 слова)