Капелька радости

Иногда садовник срезал мне несколько роз или махровых гвоздик. Я стеснялся везти их через голодную и озабоченную Москву и потому всегда заворачивал в бумагу очень тщательно и так хитро, чтобы нельзя было догадаться, что в пакете у меня цветы.

Однажды в трамвае пакет надорвался.

Кто-то судорожно дышал у меня за спиной, и я услышал ше­пот такой тихий, что не сразу сообразил, откуда он идет. Я огля­нулся-. Позади меня стояла девочка лет десяти в выцветшем платье и умоляюще смотрела на меня серыми, как оловянные плошки, глазами.

Я дал ей махровую гвоздику. Тотчас несколько рук молча по­тянулись ко мне. Так раздал весь букет и вдруг увидел в обшар­панном вагоне трамвая столько блеска в глазах, приветливых улыбок, столько восхищения, сколько не встречал, кажется, никогда ни до этого случая, ни после. Как будто в грязный этот вагон ворвалось ослепительное солнце и принесло молодость утомленным и озабоченным людям. (145 слов)

По К. Паустовскому

Зима в Батуми

В Батуми с приходом зимы начались зеленые штормы. Воз­дух стал похожим на мутноватый капустный рассол. Море тоже казалось мутным. Только у самого берега обнаруживалось, что вода в нем удивительно прозрачная, серой же она кажется от пасмурного неба.

Штормы быстро набирали силу, кипели вдоль всего побере­жья. Их гром не затихал ни днем ни ночью. Накаты волн поды­мались вдали, как табуны коней с седыми длинными гривами. Они неслись к берегу, развевая по ветру эти гривы, и внезапно ныряли, оставляя на поверхности моря короткий пенистый след.

На целые дни море исчезало за пеленой дождей. Как говорят моряки, видимость упала до совершенно ничтожной. Это обстоя­тельство даже придавало городу особый уют. Пространство как бы сжалось и заключило Батуми в тесное туманное кольцо.

Только резкий запах тропических растений свидетельство­вал, что за этой непроницаемой для глаз завесой где-то рядом прячется милый мир южного бульвара с его последними доцве­тающими астрами. (145 слов)

По К. Паустовскому