Источник радости

Монахи работали и молились, а их настоятель-старик играл на органе, сочинял стихи, писал ноты. Старик обладал необы­чайным даром. Он играл на органе с таким искусством, что даже самые старые монахи не могли удержать слез. Когда он говорил, например, о деревьях, зверях или о море, его нельзя было слу­шать без улыбки или без слез. Если же он гневался или начинал говорить о чем-нибудь ужасном и великом, то страстное вдохно­вение овладевало им, на сверкающих глазах выступали слезы, лицо румянилось, голос гремел, как гром^[1]. Монахи, слушая его, чувствовали, как его вдохновение сковывало их души. В такие великолепные минуты власть его бывала безгранична, и если бы он приказал своим старцам броситься в море, то они все до одного с восторгом поспешили бы исполнить его волю.

Его музыка, голос и стихи, в которых он славил Бога, небо и землю, были для монахов источником постоянной радости. (142 слова)

По А. Чехову

Жизнь ради искусства

Трудно найти пример большего отречения от себя во имя ис­кусства, чем жизнь Ван Гога.

В течение всей жизни Ван Гог много страдал. Он опустился на самое дно человеческого отчаяния в своих известных полот­нах «Едоки картофеля» и «Прогулка заключенных». Он считал, что дело художника — противостоять страданию всеми силами, всем талантом. И он делал это теми средствами, какими владел лучше всего, — красками.

На своих холстах он преобразил землю. Он как бы промыл ее чудотворной водой, и она осветилась красками такой яркости и густоты, что каждое старое дерево превратилось в произве­дение скульптуры, а каждое клеверное поле в солнечный свет, воплощенный во множестве скромных цветочных венчиков. Он остановил своей волей непрерывную смену красок, чтобы мы могли проникнуться их красотой.

Разве можно утверждать после этого, что Ван Гог был равно­душен к человеку? Он подарил ему лучшее, чем обладал, — свою способность жить на земле, сияющей всеми возможными цве­тами. (145 слов)

По К. Паустовскому

---

^[1] Если же он гневался или начинал говорить о чем-нибудь ужасном и великом, то страстное вдохновение овладевало им: на сверкающих глазах выступали слезы, лицо румянилось, голос гремел, как гром.